Интервью Александра Вьюхина вратарь ХК "Локомотив"

[Самогонщик 374]

Вратарь «Локомотива» Александр Вьюхин в интервью HotIce.ru вспомнил 90-е, когда сам шил себе форму, рассказал, от кого можно было услышать: «Ты всю команду в спину из „Калашникова“ расстрелял!» — и поделился пессимистичным сценарием: русские вратари скоро вымрут как мамонты.

 

 

— Когда мы договаривались об интервью, вы сказали: «Если Гашек закончит — я самый старый в лиге останусь. Я уже как мамонт». Вас слишком часто о возрасте спрашивают?

 

— Да-да-да. Мне в последнее время один вопрос задают: «Когда собираетесь закончить?»

 

— Что отвечаете?

 

— А пусть покажут, кто играет лучше меня.

 

— Сейчас не видите, кто лучше?

 

— Нет, вы не поняли: это не я должен отвечать на этот вопрос, а люди. Я своих коллег уважаю. У нас нелегкий труд. А когда закончу — про это рано спрашивать. У меня до апреля 2012-го контракт с «Локомотивом».

 

— В чем проявляется то, что вам 38?

 

— Как вратарь я мало поменялся. Разве что на жизнь по-другому смотрю. Раньше были у меня безумные поступки. Играли мы как-то «Сибирью» против «Динамо», когда за них Макс Сушинский еще выступал. И я позволял себе на льду некоторые вещи.

 

— Например?

 

— Например, мы играли «три на пять», вбрасывание было в средней зоне. А я обеими руками ворота взял и с места сдвинул. Демонстративно.

 

— Однако.

 

— Вся лавка «Динамо» во главе с Крикуновым стояла и показывала на меня, весь зал кричал. Такая была у меня форма протеста. Сейчас я так не сделаю уже.

— Еще вы с Сушинским однажды удачно обменялись жестами — и устроили себе спокойную встречу 2009 года. Без хоккея.

 

— Слушайте, ну там вообще ерунда была. Ничего не произошло для дисквалификации! Были буллиты. Я отбил — эмоционально отреагировал, с жестами. Макс забил мне буллит — ну и тоже что-то показал. Мы с ним друг друга тысячу лет знаем, дружим. Ни я, ни он не чувствовали себя оскорбленными. Но комитет решил, что мы оскорблены, и дал мне и Максу несколько матчей дисквалификации, а клубы нас оштрафовали за пропуск трудодней. И все это на пустом месте: на тренировках подколы гораздо жестче случаются. Макс правильно сказал: «Зачем люди приходят на хоккей? За эмоциями. Вот мы и дали людям этих эмоций». А еще была история с рисунком на шлеме.

 

— Что за история?

— Когда в «Сибири» играл, у меня на шлеме мамонт был нарисован. Тоже был крик души. В том плане, что русские вратари скоро вымрут все как мамонты. И в Череповце в нем играл.

— Почему у вас волк теперь на шлеме?

 

— А это потому что я старый волк.

 

— Насчет русских и приезжих вратарей — чувствуется, больная тема для вас.

 

— Очень.

— Много смешных вратарей из-за рубежа сюда привозили?

 

— Во всех командах были «клоуны». Начиная от Плуффа. Стив его звали, если я не ошибаюсь. Он в Хабаровск приехал, а там защита все шайбы на себя принимала. Реально — они ложились и зубами ловили. А считалось, что это Плуфф так здорово играет. А потом он приехал в «Спартак» — и все встало на свои места. Ну и вплоть до тех зарубежных вратарских звезд, которые сейчас у нас на площадках находятся. Не говорю про всех — я уважаю хороших вратарей. Тех же финнов. Но у нас странное отношение к легионерам. Ох, приехал иностранец, надо ему помочь, надо в него верить. А давайте поспрашиваем наших, которые едут за океан. К ним там такое же отношение? Или все-таки приходится доказывать?

 

— Для вас хоккейный матч — это прежде всего соревнование с тем, кто играет в воротах напротив?

 

— Обязательно. Если проиграли, то мой анализ матча практически сводится к тому, что поймал другой вратарь. От этого я отталкиваюсь: да, тот вратарь сыграл лучше меня там-то и там-то, а дальше уже думаю над тем, что мог сделать я. Подчеркиваю — это личный анализ, я его для себя делаю. В разговоре с тренером я это оставляю при себе. Если тренер предъявляет мне претензии, то я никогда не киваю на кого-то, потому что это я должен быть лучше.

 

— Хоккей хуже стал по сравнению с прежними временами? Хоккеисты огламурились?

 

— Нет-нет. То, что некоторые хоккеисты теперь ходят в солярий и кремами мажутся, — это их личное дело. Беспокоят скорее тренерские схемы. По большому счету, сейчас у каждой команды есть своя модель игры. По 7-минутной нарезке игры на видеоразборе ты получаешь полное представление о команде. Что у каждой команды есть болванка — это нормально. Плохо то, что многие способны играть только по этой болванке, не умеют перестраиваться.

 

— Раньше такого не было?

 

— Я в Омске застал таких людей, как Елаков, Жилинский, Маслюков, Коробкин, Угольников... Да там всю команду можно перечислить! Никто не знал, что будет делать на льду Елаков. Больше того — Серега сам этого не знал, не думал об этом. Он просто творил и все. Или вот Коля Мариненко.

 

— Талантище?

— Он вернулся в «Авангард» посреди сезона, в декабре 1994-го. До конца чемпионата оставалось 22 матча, он сделал в них 20+8. Он делал голы как угодно. Был случай: проигрываем, семь секунд до конца. Вбрасывание в средней зоне. Елаков выигрывает на Мариненко. Коля из-за синей линии как швырнул — гол. Сейчас очень не хватает тех, кто играет нестандартно. Последние, с кем я сталкивался, — Фролов и Ковалев в локаутный сезон. Вот они меня удивили своей игрой. Теряешься, чего от них ждать. Малкин с Дацюком такие же.

 

— Вы воспитанник свердловского хоккея и по юношам...

 

— Вот вы правильно сказали — свердловского. Всегда поправляю, если говорят про меня: «Воспитанник екатеринбургского хоккея».

 

— И по юношам вы играли против Николая Хабибулина.

 

— Да, мы же одногодки. Я играл за «Юность», он — за «Спартаковец». В Свердловске тогда было три команды: в высшей лиге — «Автомобилист», в первой — «Луч» и СКА. Плюс еще во второй лиге — «Спутник» Нижний Тагил. И мы с Колей сезон играли по очереди в «Луче». 16-летние пацаны.

 

— Чем закончилось?

— Ну, не смогли мы удержать «Луч» в первой лиге. Команду расформировали. Мне сказали: «Езжай в „Спутник“, мы за тобой следим». А мы ведь тогда 1973 годом рождения стали в Тольятти последними чемпионами СССР по молодежи. Там были селекционеры со всего Союза. И ко мне обратились люди из харьковского «Динамо»: «Давай к нам». И я поехал. Мне повезло с командой, с тренерами.

— Как так получилось, что вы за сборную Украины стали играть?

 

— Это же случилось без моего участия. Когда начал валиться Советский Союз, мне дали подписать какие-то бумаги. Суть бумаг была в том, что я заключаю трудовой договор с федерацией хоккея Украины. И потом на основании этого договора я стал украинцем.

 

— Сильно вам это осложнило жизнь?

 

— Нет. Трудно жалеть, что ты играл на чемпионате мира. Трудно жалеть, что из киевского «Сокола» меня потом забрали в Омск, где я провел прекрасные девять лет. Украинского паспорта у меня нет уже давно — последний раз за Украину на чемпионате мира играл в 99-м.

— В начале 90-х в хоккее ведь было совсем туго с деньгами.

 

— Порой было непросто. Рекордная задержка по зарплате — три месяца. Помню, когда был какой-то очередной «черный понедельник», тренер «Авангарда» Леонид Киселев собрал команду: «Ребята, не волнуйтесь — в конце сезона стопроцентно со всеми вами рассчитаются. Долгов не будет». И знаете — вся команда ему поверила, потому что этот человек никого никогда не обманывал. И свое обещание тогда он сдержал.

 

— Вы ведь застали времена, когда хоккеисты в Тольятти ездили за машинами.

 

— Было такое. С Тольятти связана интересная история. В 1997-м «Ладе» предстояло играть Кубок Европы. У них были какие-то проблемы с составом, ну Киселев с Цыгуровым договорились — и «Авангард» отдал в «Ладу» на время Храмцова, Маслюкова и Бердникова. Вратаря, защитника и нападающего. Они за «Ладу» и против «Авангарда» один раз сыграли. Так вот они поехали, выиграли этот кубок, вернулись к нам уже с машинами: руководство «Лады» их отблагодарило.

 

— Что для сегодняшних хоккеистов будет особенно дико из хоккейного быта 90-х?

 

— Дай им крючок и нитки капроновые, скажи: «Зашейте форму себе», — девять из десяти не смогут. А я сам себе форму шил. Например, щитки. Мне давали болванку, я ее распарывал, сшивал, как мне нужно было. И вот в этих щитках потом два года играл. Руки помнят — сейчас легко сошью. Просто есть возможность этого не делать. В Омске у нас работал Михаил Дурдин, дядя Миша, — он и сейчас в клубе. В «Сибири» — Аркадий Багаев, все его зовут — Васильич. Это все люди из старой гвардии — заслуженные, поигравшие, с золотыми руками. Или вот в «Локомотиве» у нас есть Саня Беляев — для него вообще никаких секретов нет по форме. Приходишь: «Посмотри, у меня тут ловушка...» — «Оставляй, я сам все сделаю».

 

— Где заказываете форму?

 

— Шлем у меня стандартный, не по спецзаказу. А экипировку мне очень качественно и быстро делает Глеб Миклин. Это единственный российский производитель, который умеет делать вратарскую форму.

 

— Стивена Зорика — первого приезжего тафгая — помните?

 

— Волчонок, да. У него на руке просто была татуировка — волк или собака. Это то ли эмблема бара, где он работал, то ли еще чего. Ну, мы его и прозвали — Волчонок. Его вроде бы за стриптиз в ночном клубе отчислили. Я, к счастью, этого не видел. Но Дион Дарлинг поинтереснее как персонаж.

— А что он?

 

— 2001 год. Канадский защитник приезжает в «Авангард». Тренер Цыгуров. Ну, Геннадий Федорович и говорит ему: «Ты вроде бросаешь хорошо. Давай мы тебя на большинство попробуем». Дарлингу это переводят, он стоит — глазами хлопает. «Нет, — говорит, — это не мое, тренер». — «Как не твое? Ты бросаешь хорошо. Попробуем». — «Не мое». Ну ладно, забыли. Приезжаем в Нижнекамск играть. Вышли смотреть раскатку Нижнекамска. И тут выходит Саня Юдин. А у него ремешок шлема особенный был. Не знаю даже, как описать. Со стороны — на ошейник собачий похоже. Дион увидел Юдина — завелся. Цыгуров ставит Дарлинга в пару к Шаргородскому. Ну и начинается игра, первый период, идет пересменка, Юдин выходит у них на лед. Дарлинг видит это, кого-то из наших, кто должен был идти на площадку, отодвигает рукой и сам выпрыгивает, вне очереди. И вот они стоят друг напротив друга: давай, мол. Тогда их разняли, судьи же быстро в то время бросались, драться не давали. Но потом они встретились — и такая драка жуткая произошла. Оба в крови были.

 

— Цыгуров много вам дал?

 

— Прекрасный тренер. Все говорят: «Тонны считал». Да, считал. Но копайте глубже. Кто с ним работал, тот относится к этому тренеру с огромным уважением. Он мог стереть тебя в порошок, но не отстать, пока ты не заиграешь так, как ему нужно. Выражения у него крепкие еще.

 

— В смысле — матерные?

 

— В смысле — образные. «Ты всю команду в спину из „Калашникова“ расстрелял!» И ходы небанальные. Однажды — он в «Тракторе» еще работал — у команды была встреча с работниками Челябинского тракторного завода. Ну и там люди начали выступать: «Плохо играют, плохо тренируются». Цыгуров слушал, слушал, потом говорит: «А вы приходите к нам, потренируйтесь». На полном серьезе.

— Смешно.

 

— Слушайте дальше. Несколько человек пришли. После первой тренировки они чуть ласты не склеили: «Претензий, — говорят, — больше нет».

 

— Цыгурова в Омске Глинка сменил. Шаргородский рассказывал нам, что Глинка шутил над ним из-за лишнего веса.

 

— Там была хохма. Первый день после отпуска, мы во дворце сидим в клубной столовой. Хохочем, про отпуск друг другу рассказываем, тренировки еще не было. За отдельным столиком сидят тренеры: Глинка, Жилинский и Шастин. Шаргородский громко в столовую зашел: «О, привет, пацаны!» А Глинка у помощников спрашивает: «Это кто?» — «Это наш защитник». Иван чуть со стула не упал. Но шутки-шутками, а на льду-то Шар в порядке был.

— Он сам говорил, что шутки у Глинки не злые были.

 

— Конечно. Иван вообще классный дядька был. Таких людей, как Глинка, очень не хватает. Владимир Вуйтек, кстати, очень похож на него — именно по человеческим качествам.

 

— С 2003 года у вас были варианты вернуться в Омск?

 

— Были.

— Почему вас там нет тогда?

 

— По независящим от меня обстоятельствам. Лучше спросить у Анатолия Бардина. Не в том смысле: «Спросите у него — это все от него зависело». Нет. Просто он может точнее рассказать, почему не получилось. Так-то у нас все нормально. Если я летом могу тренироваться с «Авангардом», это же о чем-то говорит.

 

— Из «Авангарда» редко кто уходит красиво. Вам тоже не удалось.

 

— Почему это мне не удалось уйти красиво?

 

— Пришел Белоусов — с вами быстро попрощались.

 

— Было какое-то непонимание. Он принял такое решение — что тут сделаешь.

— Так а в чем причина? В том, что Белоусов играет с одним вратарем?

 

— Нет-нет, это совсем не та причина. Короче говоря — он в тот год принес Омску золото. И кто скажет, что он что-то неправильно сделал?

 

— Вам по регламенту полагалась за тот сезон медаль?

 

— Не знаю даже.

— Нет у вас ощущения, что вы в хоккее заслужили побольше, чем серебро и две бронзы?

 

— Ого. Хм. Я об этом не задумывался никогда. Я старался просто играть.

 

— Пятое место с «Сибирью», впрочем, тоже тянет на медаль.

 

— Отдельный случай. Если так со стороны посмотреть: ну бред какой-то. Команда была без тренера до июля практически. Потом появляется Сергей Котов, которому низкий поклон от нашей команды. Приводит с собой помощников — Игоря Жилинского и Владимира Гольца. И они втроем из того материала, который у них был, слепили невообразимое, неожиданное для всех. Кто мог подумать, что я в 33 года буду отбивать по 50 бросков за игру? Что Андрюха Субботин забьет 20 голов? Что тройка Кочетков — Варламов — Субботин будет рвать всех? Они же первые звенья соперников сминали. Вообще всех соперников. А тройка Чистоклетов — Копейкин — Белов? Чистоклетова все списали. У Копейкина неудач много было, все из рук валилось. Но как они заиграли все вместе! Белов — настоящий был капитан, с большой буквы. Такого общения в команде я не припомню. Да, была в Омске такая команда, но ее собирали десять лет. А в «Сибири» это получилось за два года.

И еще. Я не люблю про деньги говорить, просто потому, что кто себя во сколько оценивает, тот за столько и играет. Но за те контракты, которые были в тот год у игроков «Сибири», никто такого результата не добьется.

 

— Три года назад вас в НХЛ звали. Насколько все серьезно было?

 

— Был звонок от человека, представляющего интересы одного из клубов НХЛ в России. Он мне: «Ну, если что, то вы в принципе готовы?» — «Да вы что, — говорю, — обалдели?» Мне ведь 35 уже было — ну чего там делать-то мне. Вот есть у людей мечта: играть в НХЛ. А у меня такой мечты никогда не было. Я живу в своей стране, у меня любимая семья, дом. Ну куда мне ехать, зачем?

 

— У вас номер мобильного, бизнес, квартира — все омское.

 

— Я омич. И за это спасибо большое Леониду Киселеву, который меня позвал в «Авангард» в 1994-м. А номер мобильного у меня ни разу не менялся за 15 лет. В 1996-м мне подарили «моторолу» такую внушительную. С выдвижной антенной. Так я с тем номером и хожу.

 

— У вас ресторан в Омске есть — «Пушкин» называется, да?

 

— Я один из владельцев. Спасибо людям, которые руководят этим проектом и которые работают там. Потому что сейчас у меня хватает времени только на хоккей.

— В хоккее после окончания карьеры работать не хотите?

 

— Надо либо играть в хоккей, либо в нем работать. Я предпочитаю играть.

— Тренеры вратарей — полезная профессия?

 

— Очень. У нас, к сожалению, это на зачаточном уровне. По одной причине: те люди, которые могли бы что-то дать вратарям, не привлекаются в команды. У нас есть люди, которые могут многому научить вратарей. Алик Ширгазиев, Андрей Зуев, Александр Семенов, Леонид Герасимов, Геннадий Ушаков, Сергей Храмцов, Сергей Киряхин — я могу еще долго перечислять.

— Мы верим.

 

— И огромная часть из них невостребована. Объясню, почему: посмотрите, какой процент русских вратарей и какой процент иностранцев. И Андрюха Зуев со своими огромными знаниями, со своей головой, которая правильно варит, — что он может объяснить тому же Гарнетту? Язык — это действительно барьер. Я в этом году работал в Ярославле с финским специалистом Яри Каарела. Хороший тренер, позитивный человек, мне понравилось с ним работать. Но я думаю, что он дал бы мне больше, если бы мы говорили на одном языке. С моим английским тяжеловато.

 

Коснулись вы такой больной для меня темы. Я не видел, как работают современные российские вратарские школы. Но я сомневаюсь, что за двухнедельные, проводящиеся раз в год сборы вратаря можно чему-то научить. Мотивировать — да, научить — вряд ли. Двухнедельный лагерь — это только помощь вратарю, а основный процесс должен идти каждый день в клубе.

 

— Вам самому интересно было бы работать тренером вратарей?

— Вот этим бы, кстати, как раз можно было бы заниматься. Но как это все будет. Когда я начинал играть в хоккей, с моих родителей за это денег не брали. Я не хочу тупо зарабатывать деньги.

 

— Почему «тупо»?

 

— Потому что если заниматься каким-то делом валово, то это именно так и называется — тупо зарабатывать деньги. Так мне со стороны видится. Может быть, я просто не представляю себе процесса. Есть два подхода. Позвонил мне Иван Иваныч из Хабаровска: «Я тут собираю клубных вратарей от 13 до 17 лет. Приедь поработай с ними». Это интересно, это можно обсуждать. А самому звонить Иван Иванычу: «Я умею, я могу, дайте мне поработать с вашими вратарями», — это же бред, правильно?

 

Источник: Hot Ice

Изменено 27 мая, 2011 пользователем Самогонщик